— Пошли, — махнул рукой Ратислав и зашагал, держа на Исадскую воротную башню.

Когда проходили мимо нее, увидали у ворот Ермила с десятком воев.

— Веревки приготовил? Людей по стене расставил? — на ходу спросил у него Ратьша.

— Все готово, боярин, — закивал тот. — Люди на местах, веревки готовы.

— Веревки сбросишь, как бой начнется и факелов зажжешь побольше, что б люди увидеть их смогли. А как стрелять татары в них почнут, все погасишь. Ну и в ответ стрелите из всего чего можете.

— Сделаем.

— Смотри у меня, — погрозил Ратислав кулаком воеводе. — Длины у веревок по валу до рва хватит ли?

— Должно хватить.

— Ну-ну…

Прошли Исадские ворота, потом еще саженей пятьдесят вдоль стены. Встали. Здесь их ждали трое. Все из городовой стражи. Один из них сотник.

— Отворили? — спросил у него Ратьша негромко.

— Отворили, боярин. Идите за мной.

Он повел их к ближней осадной клети. Открыл дощатую дверь, вошел. Охотники во главе с Ратиславом двинулись за ним. Ратьша встал внутри клети у входа, еще раз пересчитывая и осматривая своих воинов. Когда уже заходили последние, со стороны башни раздался хруст снега под ногами нескольких бегущих человек. Что еще за напасть! Он выглянул в открытый дверной проем. Под пятном света факела, горящего возле ворот, показались три фигуры в доброй воинской сброе. Мелькнули и снова канули в темноте. Ненадолго. С десяток ударов сердца спустя, из мрака вынырнул запыхавшийся молодой вой, за ним сразу еще двое. Ба! Неужто княжич с меченошами? Так и оказалось.

— Почему, боярин меня с собой на вылазку не взял!? — толком не отдышавшись, попер на Ратислава Андрей. — Батюшка велел все время при тебе быть! И на стене и за стеной!

— Тихо, тихо, воин, — принизив голос, зашипел на него Ратьша. — Прежде всего ты воин и должен подчиняться своему воеводе. То бишь мне. А воевода сказал: ступать к месту постоя. Что не ясно!

В конце своих слов, боярин голос возвысил почти до крика и глянул на неслуха, как он это умел. Но, то ли темно было возле клети, то ли княжич оказался крепок на испуг, только слова воеводы его не проняли.

— Ежели прогонишь, не возьмешь с собой, — свел он брови в одну линию, — пойдем потом, после того, как вы все пройдете. И сотник городовой стражи меня не остановит.

Пожалуй, что и не остановит, подумалось Ратьше. Побоится наследнику возразить сотник. Лучше взять отрока с собой — надежнее будет, чем он сам за стену в пургу полезет. Заблукают, уйдут не туда, пропадут ни за что. Опять же, княжича в сечу он не пустит, оставит при себе, а уйти лазом должны успеть по любому. Решено — княжич и меченоши его идут с ним.

— Ладно, — сказал нехотя с затаенной угрозой в голосе. — Но отцу о таком твоем неподобающем поведении я сообщу.

— Это, пожалуйста, — весело отозвался Андрей. Морщинка над переносицей у него разгладилась, углы рта расползлись в улыбке.

— Рано радуешься, — буркнул недовольно Ратислав. — За мной ступайте.

Он повернулся и двинулся в глубину клети. Княжич и меченоши последовали за ним. У дальней стены клети толпились охотники. Ратьша раздвинул их и оказался возле разверстого в полу отверстия подземного лаза. Тяжеленная толстая крышка сколоченная из дубовых плах лежала поодаль. Боярин подошел к черной пасти лаза, заглянул, посветив отобранным у стражника факелом. Снизу пахнуло сыростью и теплом, особо заметным после вьюжной уличной стужи. Вниз в пасть лаза спускались венцы сруба, в бревна которых были вбиты железные скобы, служащие ступенями. Пять верхних венцов покрывала шуба инея — именно настолько мороз проник вниз в подземелье.

— Позволь мне первому, — подошел к Ратиславу сотник городовой стражи.

— Давай, — отодвинулся чуть в сторону Ратьша.

Сунув в руки одному из сопровождавших его стражей факел и буркнув:

— Потом сбросишь, — он ловко на руках опустил тело в проем лаза, нашарил ногами скобы и начал спускаться, быстро скрывшись во тьме.

Чуть погодя снизу раздалось:

— Бросай!

Стражник аккуратно, древком вниз, бросил факел.

— Давай следующий, — снова подал голос сотник.

Следующим Ратьша решил лезть сам. Закинул за спину небольшой круглый щит, поправил саадак с луком и тул со стрелами. Так же как и сотник стражников на руках опустился в проем лаза, нашарил скобы и начал спускаться. Когда снаружи осталась только голова, приказал, стоящим рядом меченошам:

— Следующие вы. Потом княжич со своими. Дальше все остальные.

Спуск оказался недолгим. Саженей через шесть-семь ноги коснулись вымощенного бревнами пола. Здесь в подземелье и в самом деле было ощутимо теплее, чем даже в клети, не говоря уж об улице. И еще сыро — бревна осклизли от влаги. Ожидающий сотник городовой стражи посторонился, давая пройти дальше по проходу. Сказал:

— На правой стене факел. Засвети от моего, боярин.

Ратислав вышел из пятна света, пошарил по стене, нащупал древко факела, протянул сотнику. Дерюга пропитанная смолой занялась быстро.

— Иди вперед, боярин, пока не упрешься в дверцу. Там жди меня. Надо воям спускающимся место дать. Иди, тут недалече.

Ратислав зашагал вперед. Лаз оказался невысок — голову приходилось пригибать — но довольно широк, двое воинов в полной сброе, пусть и с некоторым трудом, могли в нем разминуться. Потолок через каждые пару саженей подпирали бревна. К нижней их части были привязаны крепкие веревки, которые уходили к самому началу лаза. Нужны они были, для того чтобы выдернуть подпорки в случае обнаружения осадниками потайного хода и завалить лаз. Через два десятка саженей Ратьша уперся в дверцу, так же как и крышка потайного хода набранную из толстых дубовых плах. Запирал ее мощный железный засов. Ратислав остановился и стал поджидать остальных.

Первым до него добрался Первуша. Семен малость поотстал, но вскоре и он оказался рядом. Новоявленный ратьшин меченоша легонько поеживался и поводил шеей. Глаза его тревожно поблескивали в свете пламени факела. Видно было, что Семену малость не по себе в подземелье. Или боится предстоящей схватки? Еще этого не хватало! Но ладно, посмотрим. Следующим прибыл княжич. Этот возбужден и даже весел. С любопытством оглядывается по сторонам. Сразу за ним оба его меченоши. Первым Воеслав, тоже с горящими в предвкушении предстоящего глазами. Вторым… Как же все-таки звать второго меченошу княжича? Нет, не вспомнить. Надо будет переспросить. Второй меченоша большой радости не выказывал. Но сосредоточен, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую нить. Может и будет толк от отрока? Потайной ход наполнялся воинами. Скоро стало совсем тесно и душно. К Ратиславу протиснулся